Таких никто не делает
Крутой дизайн, идеальное качество, работа с удовольствием и выход на мировой рынок. Дизайнер и архитектор Петр Сафиуллин рассказывает о своем производстве и планах на будущее.
Петр, когда вы начали заниматься мебелью?
Я архитектор, и до запуска проекта Yaratam Design занимался проектированием интерьеров и архитектуры. В 2014 году создал одноименное архитектурное бюро и параллельно с 2016 года руководил мастерской в ГУП «ТАТИНВЕСТГРАЖДАНПРОЕКТ», государственном проектно-производственном предприятии Республики Татарстан. Предметы интерьера я придумывал с самого первого своего объекта, реализовывал их в основном со знакомыми мастерскими в Казани, Москве и Санкт-Петербурге. Когда работал в Испании, находил мебельные мастерские там.
Сложно сказать, когда пришла идея начать свое производство, есть ощущение, что я всегда об этом думал, но не знал, с чего и как начать. Часто возникало легкое чувство неудовлетворенности качеством изделий и самим дизайном, поскольку возможности контролировать процесс не было, а экспериментировать на чужом производстве не получалось. Открыть собственную мастерскую тогда казалось невозможным.
Простыми они кажутся только на первый взгляд
Весной 2016 года в случайной беседе я рассказал о желании создавать мебель и предметы интерьера своему знакомому, Роману. Он загорелся идеей и через некоторое время сделал первую тумбу у себя на даче. Примерно через полгода мы нашли помещение с оборудованием и взяли на работу несколько человек. Роман стал руководить производством, а я занялся проектированием предметов и заказами.
С какими трудностями вы столкнулись на старте?
Запуск проекта произошел стремительно. В марте первый раз поговорили с Романом, а в сентябре производство уже во всю работало. Первые серийные изделия из нынешней коллекции я придумал в 2015 году, но на их реализацию потребовался почти год. Основные трудности были связаны с поиском и обучением мастеров. Оказалось, что подобные предметы никто не умеет делать, и простыми они кажутся только на первый взгляд. К тому же, многие работали на мебельных производствах, где в основном имели дело с ЛДСП, а не с деревом и покраской. Мы же сразу поставили высокую планку, например, по работе с эмалями.
Еще много проблем было связано с непониманием реальных сроков производства. Инструмент и оборудование в нашем распоряжении были примитивными, а технологии не до конца понятны, поэтому все учились в процессе, на своих ошибках. Еще любое производство ставит тебя в условия, когда нельзя останавливаться даже на день. Я это знал, но не представлял, как это на самом деле.
Кто в вашей команде?
В нашей команде очень разные и интересные люди. Люди, которые поверили в нашу идею и хотят ее реализовать. Это для меня главное. Мы все делаем сами, в редком случае привлекаем подрядчиков. Например, мы не работаем с металлом и стеклом, заказываем в других мастерских. Но итоговая сборка всегда наша.
С какими технологиями и материалами вы чаще всего работаете?
Мы работаем в основном с деревом. Массив или шпон лиственных пород — ольха, бук, дуб, ясень, орех. Также много используем фанеры и МДФ с различными эмалями и лаками. Самое удивительное, что изделия из фанеры зачастую сложнее и дороже, чем из массива. А шпонированные изделия в производстве обычно легче и дешевле, чем окрашенные. Хотелось бы освоить и другие технологии, существующие в мебельном производстве. Очень интересует все, что связано со вторичным использованием и полимерами, но пока нам эти технологии недоступны.
Вы разрабатываете мебель под конкретный проект или предлагаете готовые решения?
Часто приходится работать с индивидуальными заказами, поскольку я все еще проектирую интерьеры и, соответственно, мебель для них. Бывает, я мысленно примеряю предмет, который придумал, но еще не произвел, в тот или иной интерьер. Делаем его под заказ, а потом пускаем в серию. А бывает, напротив, разработал что-то специально для серийного производства, и ставишь во все интерьеры подряд, потому что вещь хорошая получилась. Так формируется коллекция.
Как появляются идеи? Какие предметы вам нравится делать больше?
Я закрываю глаза и начинаю водить карандашом по чистому листу бумаги, потом рассматриваю каракули. Что-то вырисовывается и становится предметом. Шутка. Я не знаю, как они появляются. Просто приходит мысль, и все. Иногда я придумаю в голове и хожу с идеей месяц-другой, прежде чем нарисовать ее. А иногда сразу нарисовал, завтра в производство.
Интерьер — это город, предметы — здания со своими функциями
Больше всего нравится делать предметы с дополнительными функциями или с новым взглядом на функцию, как наш стеллаж, например. Еще мне нравится, когда мебель напоминает архитектуру. В основном, вдохновляюсь образами конструктивизма. Для меня предмет является доминантой. То есть, я представляю, что моя мебель не вписывается в пространство, а образует его. Это такой архитектурный подход, даже градостроительный, можно сказать. Когда интерьер — это город, предметы — здания со своими функциями, назначениями и фасадами.
Из чего формируется цена ваших изделий?
Множество факторов: себестоимость, уникальность идеи или дизайна, технологичность, востребованность на рынке. Иногда просто внутреннее чувство — должно стоить столько-то. Также есть работа с дистрибьюторами, агентами и дилерами, которые получают процент от розничной цены, мы это тоже учитываем. Цена во многом формируется рынком, а не нами.
Расскажите о ваших бестселлерах, чем они принципиально отличаются от подобных товаров на рынке?
Ну это, конечно, наш стеллаж «45», в первую очередь. Его особенность в его внешнем виде, габаритах и функциональности. Принципиальное отличие в том, что таких больше никто не делает. Мы провели мировой патентный поиск, и не обнаружили ничего подобного. Получили патент на изобретение, поэтому на рынке точно такого нет. Мне лично нравится консоль «Яз», она мне напоминает одно здание в Казани эпохи конструктивизма.
Как бы вы охарактеризовали своего типичного покупателя?
У нас нет типичных, сплошь яркие индивидуальности, со своими особенностями и историями. Это наверно и есть характерные черты нашего покупателя. Мне, например, нравится, когда люди открыто говорят о своих чувствах, эмоциях. Люблю, когда заказчик говорит, что ему нравится, и как красиво получилось, слова благодарности — это очень воодушевляет. Но у меня складывается впечатление, что у нас в стране это не принято.
Клиенты говорят больше о проблемах
Недовольство и претензии выражать наши люди умеют, а позитивных эмоций дефицит. Я часто слышу от друзей или знакомых заказчиков, как они хвалят и восторгаются нашей работой, как им нравится то, что мы делаем. Но в моем присутствии клиенты говорят больше о проблемах со сроками или еще чем-либо. Хотя, я понимаю, откуда это у наших людей берется. В любом случае, я своих клиентов и заказчиков очень люблю и благодарен им за то, что они доверяют мне делать свои дома, офисы, рестораны.
Какие города России вас вдохновляют? Какой стиль кажется наиболее подходящим для переосмысления в настоящем?
Вдохновляют Санкт-Петербург, Суздаль, Касимов, Козьмодемьянск. Про стиль скажу так: абсолютно любая эпоха интересна для переработки. Я раньше думал про русский авангард и конструктивизм, а недавно сходил в Третьяковскую галерею, посмотрел на работы Михаила Врубеля и понял, что его эпоха интересна для переосмысления не меньше. Главное, проникнуться идеей, чувствами. Какая именно эпоха, не так важно.
Дизайн — это ремесло или искусство?
Не знаю, думаю, у каждого создателя и дизайнера что-то свое. Дизайнер не должен, мне кажется, об этом думать. Это дело критиков и теоретиков дизайна. Вот, Инго Маурер — это ремесло или искусство? Искусство, конечно, но и ремесло там присутствует, и физика, много чего. Но, самое главное — это любовь, вот чего, действительно, у него много.
В чем вы видите основную задачу современного дизайна?
Основной задачей современного дизайна является его существование как таковое. Интерес людей к реальным физическим предметам. Вот это стул, на нем сидят, вот это стол, за ним едят. Что такое дизайн, я не понимаю до конца, знаю только, что это нечто увлекательное.
Как вы бы охарактеризовали российский рынок мебели? Что-то изменилось за последние 10 лет?
Мне бы не хотелось никак характеризовать рынок. Возможно, потому, что он мне непонятен. Я не являюсь крупным игроком, даже мелким меня не назовешь, учитывая объем мебельного рынка в несколько десятков миллиардов рублей в год. Мне не нравится массовая торговля подделками. Это обесценило и изменило рынок не в лучшую сторону, в первую очередь, для дизайнеров. А что изменилось за десять лет? На рынке появился Yaratam. Раньше не было.
Вы чувствуете поддержку со стороны государства?
По-хорошему удивил и порадовал Российский экспортный центр. Прекрасные люди там работают. Устроили нам чудесную выставку в Париже. Участвовали по-настоящему во всем. Организовывали встречи, предоставили переводчиков и были с нами до последней минуты, пока мы разбирали стенд и все упаковывали. За что им наша благодарность и низкий поклон.
Какое свое достижение вы считаете самым значимым? Какие у вас планы на ближайший год?
О достижениях рано говорить. Год назад я сидел на лекции Димы Логинова в Казани и думал о том, как же, черт побери, выйти на европейский рынок. Месяц назад мы выставлялись в Париже, на Maison & Objet, со своим стендом. Интерес к нашей мебели был очень высокий. И качество, и дизайн оказались на уровне с европейскими брендами, наверно, это достижение. Но самые значимые достижения, думаю, не связаны с моей деятельностью. Это личное. Планы на ближайший год — выставиться в Милане и закрепиться на мировом рынке.
